Иоланта

Последняя опера Петра Ильича Чайковского написана по драме в стихах датского писателя Хенрика Херца «Дочь короля Рене». Пленённый оригинальностью и поэтичностью драматического сюжета, композитор создал оперу за пять месяцев. Премьера состоялась в Петербурге, в декабре 1892 года, на сцене Мариинского театра. Минуло почти 125 лет, но опера не покидает российских подмостков и регулярно появляется на зарубежной сцене. В театральном сезоне 2015-2016 годов она была поставлена в крупнейших театрах мира: в Большом театре России и в Парижской Национальной Опере. Постановка на сцене Астраханского театра оперы «Иоланта», во все времена воспринимавшейся, как лучезарный гимн любви, наверняка станет украшением в репертуаре и охватит зрительскую аудиторию широкого возрастного диапазона. В советское время либретто «Иоланты», написанное Модестом Чайковским, было подвергнуто переработке: сакральный смысл оперы противоречил атеизму, насаждаемому в стране. В «советском» варианте идея Божественного Света превратилась, скорее, в медицинскую тему физического исцеления слепой девушки. Всё, связанное с упоминанием Творца, было переформулировано в прославление Природы. Астраханский государственный театр Оперы и Балета в своём спектакле обращается к тексту первоначального либретто, возвращая содержанию «Иоланты» сакральный эзотерический смысл. Кризисное время, в которое мы живём, диктует жёсткие финансовые условия, кажущиеся порой непреодолимыми. Однако постановщики спектакля сумели блестяще выйти из непростого положения. Они использовали в сценографии значительный фрагмент декорации другого спектакля, но представили его в новом ракурсе. Такое переосмысление придало совершенно иное звучание организующему элементу сценографии, получившему абсолютно новый образный смысл. Не вступая в конфликт с внешним сюжетом оперы, постановщики создали на сцене замкнутое пространство Иоланты — круг, оградивший её от реальной жизни, от всякого постороннего глаза, от опасности случайно узнать правду о своём физическом недостатке. Никто извне не имеет права нарушать пределы этого круга. В то же время, самой Иоланте неведом мир за его пределами, но интуитивно её влечёт к неведомому. Искусный мавританский целитель Эбн-Хакиа приходит из другого мира. Его философия непонятна во владениях короля Рене. Врач убеждён в нерасторжимом единстве духовного и материального. В сценическом решении этого ключевого монолога Эбн-Хакиа есть режиссёрская аллюзия, связанная с Ветхим заветом: в доказательство этого двуединства королевский посох в руках врача даёт живые побеги. Особое место в опере занимает тема розы. В европейской традиции красная роза ассоциируется не только с любовью, но и со страданием. В спектакле просьба Водемона сорвать для него красную розу превращается в страшное испытание героини. Она выходит за пределы своего мира и... теряется в нём. Когда же Водемон рассказывает Иоланте о солнце, небе и сиянии звёзд, из-под колосников стеной осыпаются лепестки роз, выстилая через всю сцену красный ковёр. Так в спектакле усиливается момент, когда в душе Иоланты просыпается любовь. Но не только это. Чтобы прозреть, вырваться из круга физического, Иоланте необходимо мощное волевое усилие, духовный подвиг. И она совершает его — не ради себя, а ради спасения жизни человека, которого полюбила. Она с готовностью идёт на муки по этому красному ковру — пути страдания. За сто с лишним лет сценической истории «Иоланты» стали ожидаемыми потоки света, заливающие сцену в минуту прозрения героини. Константин Балакин обращает особое внимание на авторское указание в партитуре: когда Иоланта прозревает, кругом «Почти ночь. Только дальние вершины гор чуть освещаются отблеском вечерней зари. Звёзды». В этом щадящем свете впервые откроется перед Иолантой зримый мир, а в его центре — удивительное, дивной красоты кадило, источающее благодать. В церковном богослужении кадило символизирует присутствие Святого Духа. Именно к Нему устремляется в финале взор благодарной и просветлённой Иоланты. В последней опере Петра Ильича Чайковского музыка изумительной красоты ведёт нас к духовному просветлению, омывает обновляющей гармонией, приоткрывает завесу материального мира перед истинным смыслом мироздания.