Волки и овцы

«Волки и овцы» - пьеса жёсткая, и даже жестокая, причем по отношению не к ее героям, а больше к тем, кто воспринимает текст и посылы, заложенные в нем. И сегодня эти посылы актуальны, возможно, еще больше, чем во времена Островского. Напомним сюжет. Красивая, богатая молодая вдова Евлампия Купавина только-только начинает осваиваться в самостоятельной, свободной жизни. Она владеет роскошным имением и огромными лесными угодьями, но одной, без мужа, ей непросто справляться со всеми делами. Благо, есть к кому обратиться за советом — почтенная, набожная барыня Меропа Давыдовна Мурзавецкая бдительно следит за порядком в губернии, ловко пристраивает вдов, сирот и холостяков, для каждого у неё всегда припасены советы и дельные указания. В судьбе Купавиной Мурзавецкая принимает особое участие: в мыслях у нее — завладеть всем имением и богатством молодой беспечной вдовы. Меропа Давыдовна мечтает женить на Евлампии своего беспутного племянника, Аполлона. Понимая, что такой «завидный» жених, скорее всего, быстро получит от ворот поворот, Мурзавецкая плетет сеть интриг: пускает в ход подложные письма и фальшивые векселя, приставляет к невесте шпионов. Хватка у неё поистине волчья! «Овечка» Купавина в ловушке. Выручает её — весьма неожиданным образом — приехавший из Петербурга деловитый помещик Беркутов. Однако же какой у него мотив спасать Купавину из лап Мурзавецкой? Мотивы, стремления и отношения героев пьесы, написанной почти 150 лет назад на основе абсолютно реальной истории, звучат и сегодня очень современно. Нешуточные страсти небольшого губернского городка захватывают зрителя с первой минуты. По словам Андрея Левицкого, происходящее в пьесе — это некий «чёрный карнавал», где, безусловно, преобладает гротеск, но от того герои и события не теряют жизнеподобия. «Волки и овцы» – это в самом деле иллюстрация такой звериной дикости, жестокости, где есть хищники и жертвы, которые к тому же порой меняются ролями. И главным вопросом становится — где же в этой дикости человек? И если человек становится зверем, то что в нем остается человеческого? «Карнавальность» произведения диктует особенности сценического воплощения. Режиссер подчеркивает, что решение спектакля будет не бытовым — мы не увидим дворянских усадеб XIX века, чаепитий с самоваром. При этом картинка будет узнаваемой — в первую очередь, за счет того, что будет происходить в спектакле. Художник постановки и автор костюмов — хорошо известный ростовскому зрителю Виктор Герасименко.