Новый фильм Озона — послевоенная костюмно-историческая мелодрама, к тому же еще черно-белая. Война тут, конечно, самая большая — по французским меркам — Первая мировая. Адриен Ривуар, француз с водевильными усиками, приезжает в провинциальный немецкий городок отыскать семью погибшего товарища Франца. Необъяснимая дружба немца и француза в окопах Вердена или Соммы — главный вопрос фильма, но семье и зрителям он рассказывает, что Франца знал еще до войны, они, мол, были друзьями в Париже, ходили по музеям, читали Верлена. Для верных зрителей Озона вся эта поэзия звучит одним сплошным эвфемизмом, и пока зритель видит в каждом движении героя и влюбленной в него экс-невесты Франца бисексуальный ménage à trois, режиссер забавляется антропологическими зарисовками из жизни буржуа — как германских, так и французских, обнаруживая при этом известное сходство тогдашних европейцев с европейцами сегодняшними. О том, случайны ли эти параллели, не слишком ли вульгарен ч/б и почему французам в фильме достается куда больше, чем немцам, Франсуа Озона расспросила Зинаида Пронченко.