Кабала святош

Весной 1936 года председатель Комитета по делам искусств П.Керженцев писал Сталину о «Кабале святош»: «Несмотря на всю затушеванность намеков, политический смысл, который Булгаков вкладывает в свое произведение, достаточно ясен… Он хочет вызвать у зрителя аналогию между положением писателя при диктатуре пролетариата и при «бессудной тирании» Людовика XIV». Прошедший семь раз спектакль МХАТа был снят с репертуара самим театром. Елена Сергеевна Булгакова запишет в дневнике: «Конец «Мольеру». Сам Булгаков так и не простит Художественному театру «предательской легкости», с какой отказались от многолетней работы; он уйдет из МХАТа – «Мне тяжело работать там, где погубили Мольера». Мольер в булгаковской интерпретации за редким исключением воплощался на российской сцене большими актерами и режиссерами. Однажды в биографии каждого из них наступал момент необходимой исповедальности, и пьеса «Кабала святош» игралась про себя, про свой, по большей части, трагический опыт бесконечной борьбы за собственное право на творчество. Так было с Анатолием Эфросом, в телеспектакле которого роль великого драматурга играл Юрий Любимов. Так было и с Сергеем Юрским в БДТ, где артист сам ставил пьесу и сам играл в ней главную роль. Так случилось с Олегом Ефремовым в первой версии режиссера Адольфа Шапиро, осуществленной на сцене МХАТа. Как когда-то русский драматург ловил в судьбе своего французского коллеги отсветы собственной жизни, так и сегодня наш театр размышляет о судьбе и роли художника в современном мире.