Волшебная гора

Сезонные картины из стихотворений русских поэтов Николая Некрасова, Николая Заболоцкого и Варлама Шаламова становятся рефреном к истории об умирании в прекрасном высокогорном санатории. Весна с «бледными деснами», тоскливая осень, пышущее зноем лето – сияющие, прозрачные в своей архитектуре строки писались в трудные для их сочинителей времена. Писались так, как будто нет ни бед, ни лагерей, ни смерти. Герои знаменитого романа Томаса Манна, вышедшего в 1924 году и услышанного как тревожное предвестие будущей войны, живут и лечатся в Альпах, где воздух так чист, что с непривычки его трудно глотать. Роман Томаса Манна начинается с приезда Ганса Касторпа в санаторий, где находится его двоюродный брат. Касторп слышит мучительный кашель австрийца, его селят в комнату, где только что умерла молодая американка, рассказывают, что зимой трупы спускают вниз на бобслеях, и убеждают в том, что время здесь течет совершенно не так, как внизу. В театральном смысле этот кратчайший путь в иное пространство реализован в отказе от интерпретации – здесь достигнут ее предел. Текст Манна, захватывающий и совершенный, почти не звучит, но при этом, несомненно, присутствует. Тело текста умерло, а дух остался. Этот дух живет в принадлежащих режиссеру сочинениях, в музыке, в выдуманных персонажах, в пространстве Ларисы Ломакиной. Зритель присутствует при диалоге режиссера с самим собой – и в этом акте эгоизма заключена принципиальная честность художников, создающих «Волшебную гору» вне компромиссов. Вместе с ними мы совершаем подъем в высокогорную область, где солнце не столько дарит радость, сколько провоцирует гниение, зато прекрасные слова блестят как лед.